НТВ, Итоговая программа: Защитная реакция. «Большинство работников трудовых прав не знают», - адвокат Домбровицкий
По материалам программы Сегодня. Итоговая программа. Защитная реакция
Все работы хороши — главное, чтобы условия труда не подкачали. На минувшей неделе по всей стране на конкурсной основе выясняли: кто из работников по части знания собственных прав дока? Пётр Домбровицкий, адвокат (Москва): «Большинство работников своих трудовых прав не знают и не интересуются. Лишь когда это заденет их за живое. Когда кирпич на голову упадет? Да, точно». Адвокат Домбровицкий — специалист по трудовым спорам. И считает, что наш Трудовой кодекс несмотря ни на что — самый гуманный кодекс в мире. Только исполняются его предписания редко, тоже несмотря ни на что. И касается это не только промышленной сферы — люди с высшим образованием в трудовых вопросах ничуть не грамотнее рабочих.
Защитная реакция. По материалам программы
Все работы хороши — главное, чтобы условия труда не подкачали. На минувшей неделе по всей стране на конкурсной основе выясняли: кто из работников по части знания собственных прав дока?
Отличники, конечно, нашлись, но общее положение дел — повод для грусти. Как улучшить условия своей трудовой деятельности? Можно ли заставить начальство соблюдать правила и проявлять заботу о сотрудниках? Что делать, если, не дай бог, конечно, получил травму на производстве?
Корреспондент НТВ Юрий Кучинский, углубившись в тему, и в офис, и в пасть тигра заглянул. Учитель физкультуры из Кирова потерял ноги в три этапа. Однажды Вячеслав Крепанов судил соревнования по ориентировке на местности и у лестного костра на него случайно опрокинули котел с кипятком. Потом было обморожение на лыжных гонках между школами. И еще как-то раз шабашил на лесоповале во время летних каникул. На ноги скатилось бревно. Ни один из случаев производственной травмой так и не признали. Ампутация без какой бы то ни было компенсации.
Вячеслав Крепанов: «В медицинской карте записано: заболевание — не вследствие полученной травмы, а вследствие заболевания. Не знаю, какое-то сердечно-сосудистое».
Так кировский преподаватель и не попал в официальную статистику рабочих травм, которая из года в год все лучше. На данный момент на 393 жизни лучше, чем в 2007-м. По количеству погибших на работе стабильно лидирует стройка. Чуть меньше гибнет в поле и в лесу. На третьем месте — промышленность. Дальше — торговля. Там на грузчиков часто падают грузы. Впрочем, не меньше 10 % несчастных случаев работодателям удается списать на другие, непроизводственные причины, и это тоже официальная статистика.
Андрей Селиванов, заместитель руководителя Федеральной службы по труду и занятости: «За шесть месяцев 2008 года 87 руководителей привлечены к уголовной ответственности за несоблюдение требований охраны труда».
Три года — но не строго режима, а дисквалификации. Три года провинившийся начальник не сможет посидеть в начальственном кресле. Это кнут, который под рукой у Роструда. Но кнут слишком короткий. Если инспекторы пойдут по всем российским предприятиям, то на каждое зайдут не чаще, чем раз в 26 лет. Так что приходится придумывать и пряник. Пускай заботливые платят меньше. Минздравсоцразвития планирует не карать, а стимулировать.
Александр Сафонов, заместитель министра здравоохранения и социального развития: «По очень простому принципу: произвел действия по охране труда, соответственно тарифы твои и расходы по фонду оплаты труда сокращаются. Не произвел — значит, должен заплатить больше и работнику, и в госсистему страхования от несчастных случаев на производстве».
Электрик: «Вот так вот работаешь, блин, раз на раз, но по-любому раза два в день, как ё*нет, б***ь — и пипец!»
Евгений Белый проводит высокие технологии в сферу ритуальных услуг — тянет кабель для Интернета. Ни спецодежды, ни особых условий по охране труда. Даже электричество отключить не потребовал. Вот сейчас дотянет и будет то, что по-любому два раза в день.
Поэтому, если в России и жалуются на условия работы, то не в трудовую инспекцию, а друзьям за кружкой пива. Многие при этом и не знают, что в инспекцию можно жаловаться анонимно.
Пётр Домбровицкий, адвокат (Москва): «Большинство работников своих трудовых прав не знают и не интересуются. Лишь когда это заденет их за живое. Когда кирпич на голову упадет? Да, точно». Московский адвокат Домбровицкий — специалист по трудовым спорам. И считает, что наш Трудовой кодекс несмотря ни на что — самый гуманный кодекс в мире. Только исполняются его предписания редко, тоже несмотря ни на что. И касается это не только промышленной сферы — люди с высшим образованием в трудовых вопросах ничуть не грамотнее рабочих.
В офисном мире спецодежду принято покупать самостоятельно. О профсоюзах, защищающих права младших менеджеров и аналитиков, никто не слышал. И положенный норматив — 4 квадратных метра на человека с компьютером — практически нигде не соблюдается. Однако российские клерки предпочитают не выступать и только крепче держатся за подлокотник своих рабочих мест. Своей пассивностью в трудовых вопросах только оправдывая устоявшееся прозвище: офисный планктон. Алексей Архипов, генеральной директор консалтинговой компании: «Когда работник начинает предъявлять претензии к работодателю — это расценивается как нелояльность. Со всеми вытекающими последствиями».
Мария Колосницына третий год строит карьеру в турбизнесе. Перспективы видятся все туманнее. Мария Колосницына: «Компьютер стоит близко, а напротив окно. Постоянно бьет солнечный свет, слепит глаза. На мониторе разобрать ничего невозможно». Офисный синдром как отдельную болезнь медики описали еще в конце XIX века. Бессонница, депрессия, нервные срывы и слабое зрение с кривым позвоночником в придачу. Сам по себе синдром не лечится.
Инна Злотникова, главный врач частной поликлиники: «Запущенного офисного синдрома не существует. Если мы видим какую-то запущенную форму, то мы видим грубые органические поражения тех или иных органов. Мы называем это болезнью и лечим у каких-то узких специалистов».
А еще в офисах проливают друг на друга кофе, режут пальцы бумагой, падают на лестницах и с каблуков на ковролине. Иногда на самих клерков что-то падает. И компенсации за травмы на компьютерно-бумажном производстве тоже следуют далеко не всегда.
Виктор Семёнов, начальник отдела охраны труда экспертного центра: «Вот в таких случаях работник должен обратиться в администрацию, чтобы провели расследование несчастного случая. И тогда составляется акт и соответствующая компенсация. Иначе работник потом ничего не докажет».
Но даже если самый гуманный кодекс заработает в полную силу, пробелы останутся. Никакие правила не регулируют, как глубоко можно засунуть руку тигру в пасть. И сколько веревок нужно промышленному альпинисту, чтобы не сорваться с церковного купола. В цирке поставят сетку вокруг арены, но это скорее для защиты зрителей.
Владимир Елистратов, промышленный альпинист: «Ну, как регламентировать это? Вот если какой-то чиновник вообще дуб дубом в этом деле? Ему нужна только корочка. Ему покажешь корочку — и он тебя пускает. Но ты все равно нарушаешь».
Возможно, профильному министерству удастся и заставить, и уговорить российских работодателей. Или суды начнут присуждать пострадавшим на работе серьезные компенсации. Но как заставить работников пользоваться своими правами еще никто не придумал.