Образец искового заявления о защите чести, достоинства и деловой репутации (в порядке ст. 152 ГК РФ и ст.ст. 43, 46 Федерального Закона «О СМИ») на основе судебной практики.
22 или 23 марта 2019 г. в газете «Ритм правды» и на веб-сайте издания был опубликован материал первого заместителя редактора службы международной и внутренней политики «Вы нам центы, мы вам - острова».
Данный материал использовал видеоматериалы, полученные с нарушением закона, т.к. они появились в результате слежки за Истцом и иностранным дипломатом и тайной записи разговора.
Данный материал порочит и опорачивает мои честь, достоинство и деловую репутацию, поскольку из опубликованной расшифровки стенограммы подслушанной беседы меня с японским дипломатом никак не следует проводимая в опубликованном материале, ставшем предметом судебного спора, установление зависимости между моим сообщением дипломату, что пожертвования со стороны японских частных фондов неправительственным организациям на Дальнем Востоке (не входящим в представляемое мною Общероссийское общественное движение) очень помогли бы развитию независимого гражданского общества в регионе, и моей позицией о необходимости соблюдения Россией публично взятых её на себя обязательств по Советско-японской декларации 1956 года, предусматривающей (статья 9): «Союз Советских Социалистических Республик и Япония согласились на продолжение после восстановления нормальных дипломатических отношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией переговоров о заключении Мирного Договора.
При этом Союз Советских Социалистических Республик, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Сикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией.
Подготовленный Ответчиком 2 и опубликованный Ответчиком 1 материал содержит умышленное искажение позиции Истца, показывая его одновременно как возможным нарушителем законодательства (нанесение ущерба государству в интересах иностранного государства), так и нарушителем этических норм (предложение себя и представляемой Истцом организации Японии в качестве платного лоббиста её интересов).
Грубое искажение позиции Истца содержится уже в заголовке и анотирующем содержание подзаголовке материала от 22(23) марта 2019 г. «Вы нам центы, мы вам - острова».
Из воспроизведённых отрывков текста подслушанного разговора никак не следуют следующие утверждения Ответчика 2: «видный оппозиционер <…> готов выступить на стороне Японии в российско-японском споре, если ему откроют финансирование. Это намерение он недвусмысленно выразил во время встречи с японским дипломатом…» (ключевые смысловые места выделены).
Из опубликованных отрывков незаконно подслушанного разговора Истца следует лишь только, что Истцом был дан совет его собеседнику – новоназначенному дипломату, оказать содействие в принятии решений о выделении благотворительной помощи российским неправительственным организациям на Дальнем Востоке. При этом Истцом было высказано предположение, что подобная помощь сможет сыграть роль в улучшении образа Японии в глазах российской общественности, что поможет её более объективно, без предвзятости оценить доводы Японии в её территориальных и дипломатических спорах.
Никаких обещаний ни корыстно, ни бескорыстно публично выступить в поддержку дипломатической позиции Японии или организовать (участвовать в организации) такого выступления Истцом не делалось. И даже из опубликованный отрывков стенограммы записи подслушанной беседы это не следует. Речь идёт только об информировании собеседника в конфиденциальной беседе о принципиальной гражданской позиции Истца, сформировавшейся у него уже двадцать лет назад, и обусловленной убеждением Истца о необходимости неуклонного выполнения государством добровольно принятых на себя международно-договорных обязательств.
Таким образом, подготовленный Ответчиком 2 и опубликованный и распространённый 22(23) марта 2019 г. Ответчиком 1 материал «Вы нам центы, мы вам - острова» порочит и опорачивает честь и достоинство Истца, информация не соответствуют действительности, наносит существенный урон репутации Истца как общественного деятеля и правозащитника, создает негативный образ Истца в лице как представителей органов власти и должностных лиц, к которым Истце обращается, так и среди представителей гражданского общества, причиняет Истцу существенный моральный вред.
В этой связи 23 марта 2019 года Истец обратился к редакции ЗАО Издательский Дом «Ритм правды» с требованием в установленном законом порядке опубликовать ответ.
28 марта 2019 г. в газете «Ритм правда» и на веб-сайте был опубликован следующий, тематически связанный с предыдущим, материал первого заместителя редактора службы международной и внутренней политики «Кукол дергают за нитки...»*
Данный материал подтвердил факт получения редакцией моей претензии, однако, он также содержат несоответствующие действительности сведения, которые порочат и опорачивают честь, достоинство и деловую репутацию Истца, как общественного деятеля и руководителя общефедеральной правозащитной организации.
Было сказано дословно: «На днях Истец прислал в редакцию письмо: требует сатисфакции за публикацию его переговоров с японским дипломатом. Говорит, что запись в одном месте смонтирована, и он говорил, что на кровь способна власть, а не его соратнички. И что встреча происходила в феврале нынешнего года, а не в октябре прошлого, как обозначено на ролике. Но вот факта предложений «острова - иены» не опровергает».
Эта последняя фраза полностью не соответствует действительности, поскольку в тексте полученной редакцией 23 марта 2019 г. претензии, получение которой подтверждено редакцией, дословно сказано: «из опубликованной расшифровки стенограммы подслушанной беседы меня с японским дипломатом никак не следует установление зависимости между моей позицией о необходимости соблюдения Россией обязательств по Советско-японской декларации 1956 года, предусматривающей (статья 9) «передачу Японии островов Хабомаи и острова Сикотан» и рекомендацией Японскому правительству об оказании помощи российским неправительственным организациям. Таким образом, Истец в своём обращении к Ответчику 1 и приложенном к нему проекте ответа на публикацию именно опровергал то, что было названо редакцией «Ритма правды» предложением «острова – иены».
Таким образом, редакция газеты и веб-сайта «Ритм правды» дважды неосновательно, но в категорической форме утверждала, что Истец предлагал дипломату иностранного государства содействие в разрешении его территориальных претензий к Российской Федерации в обмен на благотворительную помощь.
Стремясь избежать суда и являясь сторонником урегулирования гражданско-правовых споров самим гражданским обществом, Истец обратился в Общественную коллегию по жалобам на прессу. Компетенция данной Коллегии определена в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2010 г. N 16: «20. В соответствии со статьей 23 Федерального закона "Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации" споры, связанные с освещением деятельности судов в средствах массовой информации, разрешаются судом в установленном законом порядке. Споры, связанные с освещением деятельности судов в средствах массовой информации, могут также разрешаться во внесудебном порядке органами или организациями, к компетенции которых относится рассмотрение информационных споров.
Учитывая это, в случае возникновения такого спора не исключается возможность обращения за его разрешением в Общественную коллегию по жалобам на прессу (далее - Коллегия), которая в силу пункта 4.1 ее Устава, принятого 14 июля 2005 года, рассматривает информационные споры, прежде всего, нравственно-этического характера, возникающие в сфере массовой информации, в том числе дела о нарушении принципов и норм профессиональной журналистской этики. К компетенции Коллегии относится также рассмотрение информационных споров, затрагивающих права человека в сфере массовой информации».
На рассмотрение Коллегией жалобы Истца представитель Ответчика 1 не явился. 18 июня 2019 года Коллегия приняла решение. В этом решении было сказано (цитируем отрывки): «На 70-м заседании Общественной коллегии по жалобам на прессу ad hoc коллегия в составе председателя Палаты медиа-аудитории Юрия Казакова (председательствующий), членов Палаты медиа-сообщества Евгения Абова, Александра Копейки, членов Палаты медиа-аудитории Евгения Гонтмахера, Виктора Монахова рассмотрела жалобу на материалы, опубликованные газетой «Ритм правды» 22.03.2019 г и 28.03.2019 г. соответственно. <…> Коллегия исходит из того, что ответственный сотрудник редакции газеты «Ритм правды», подготовивший материал безусловно, имел право на выражение личной точки зрения, личной позиции в публикации за своим именем, и что редакция имела право на получение информации доступным ей (но при этом не расходящимся с буквой закона) способом.
Коллегия напоминает, однако, что этапы сбора информации и подготовки материала журналистом заканчиваются там, где реальностью становится фигура пользователя информации. С наступлением этапа распространения массовой информации, в силу вступают определенные, достаточно жесткие профессиональные принципы, нормы и правила поведения.
Не получив возможности задать вопросы автору материала, Коллегия не имеет определенного ответа на существенный вопрос: является ли автор публикации членом Союза журналистов России.
Утвердительный ответ на этот вопрос означал бы, что журналист в момент опубликования своего текста нарушил целый ряд основополагающих принципов и норм Кодекса профессиональной этики российского журналиста (далее - КПЭРЖ), первый пункт которого гласит: журналист (именно член Союза журналистов России) «всегда обязан действовать, исходя из принципов профессиональной этики, зафиксированных в настоящем Кодексе, (…) соблюдение которого является непременным условием для его членства в Союзе журналистов России».
В том случае, если автор является членом СЖР, читатель его публикации имеет право знать, что автор рассматриваемой публикации повернулся спиной к п.п. 3, 5 и 9 КПЭРЖ, согласно которым: «Журналист распространяет и комментирует только ту информацию, в достоверности которой он убежден. Он прилагает все силы к тому, чтобы избежать нанесения ущерба кому бы то ни было ее неполнотой или неточностью, намеренным сокрытием общественно значимой информации или распространением заведомо ложных сведений.
Журналист четко проводит в своих сообщениях различие между фактами, о которых рассказывает, и тем, что составляет мнения, версии или предположения, в то же время в своей профессиональной деятельности он не обязан быть нейтральным. (…) Убедившись в том, что он опубликовал ложный или искаженный материал, журналист обязан исправить свою ошибку, используя те же полиграфические и (или) аудиовизуальные средства, которые были применены при публикации материала. При необходимости он должен принести извинения через свой орган печати. Журналист отвечает собственным мнением и репутацией за достоверность всякого сообщения и справедливость всякого суждения, распространенные за его подписью, под его псевдонимом или анонимно, но с его ведома и согласия. Никто не вправе запретить ему снять свою подпись под сообщением или суждением, которое было бы частично искажено против его воли». (Все – п. 3 КПЭРЖ). «Журналист полностью осознает опасность ограничений, преследования и насилия, которые могут быть спровоцированы его деятельностью. (…) Журналист уважает честь и достоинство людей, которые становятся объектами его профессионального внимания. (…) Журналист придерживается принципа, что любой человек является невиновным до тех пор, пока судом не будет доказано обратное». (Всё – п. 5 КПЭРЖ.) «Журналист отказывается от задания, если выполнение его связано с нарушением одного из упомянутых выше принципов». (п.9 КПЭРЖ.)
6. Оставляя открытым вопрос о том, относятся ли приведенные нормы к автору материала напрямую (в случае его членства в СЖР) или же могут быть рекомендованы ему в качестве повседневного ориентира на будущее, Коллегия считает необходимым публично обозначить ряд серьезных, в том числе – прямо противоречащих основам честной журналистики ошибок, допущенных при публикации текста.
Первую из таких ошибок представляет сам факт использования (и для повторной публикации на сайте газеты, и в качестве основы для текстового материала за подписью автора) видеоматериала неизвестного происхождения, но определенно диффамационного, порочащего характера.
Коллегия обращает внимание на то, что видеоматериал, размещенный на сайте газеты, а затем широко процитированный в тексте, относится к категории подготовленных с использованием скрытой аудио- и видеозаписи, т.е. специально регламентируемых и российским законом «О средствах массовой информации», и рядом профессионально-этических документов. Коллегия обращает внимание на то обстоятельство, что в данном случае вступили в противоречие (формально, по крайней мере) две нормы ст. 50 Закона РФ «О средствах массовой информации». Согласно одной из них, распространение сообщений и материалов, подготовленных с использованием скрытой записи, допускается, «если это не нарушает конституционных прав и свобод человека и гражданина». Согласно другой – допускается, «если это необходимо для защиты общественных интересов».
Коллегия готова предположить, что с фактом публикации видеоролика редакция газеты связывала мотив «защиты общественных интересов». Если это даже и так, то сам факт появления публикации, во-первых, показал, что понятия «общественный интерес» и «правозащитное движение» (неотделимые от понятий «репутация правозащитника» и «доброе имя правозащитной организации) редакцией «Ритма правды» разводятся на не просто большую, но запредельную для демократий дистанцию. И, во-вторых, обнаружил, что в ситуации профессионального затруднения правового характера (конфликт позиций в норме закона) редакция, как минимум, упустила возможность обращения за помощью в выборе профессионально верного поведения к сфере журналистской этики. Конкретно - не посчитала нужным свериться с положениями ни того же Кодекса профессиональной этики российского журналиста, ни Декларации о принципах честной работы в жанрах судебного очерка и репортажа, а также журналистского расследования Гильдии судебных репортеров. <…> Любое лицо, которое становится объектом нашей критики, имеет право изложить свою точку зрения, как правило, до передачи материала в печать или эфир. В случаях особой политической значимости, когда утечка информации о предстоящей публикации может угрожать ее судьбе, мы считаем себя вправе перепроверять известные нам сведения с помощью косвенных источников».
8. Коллегия обращает внимание на то, что при подготовке материала автор и редакция либо не предпринимали усилий для того, чтобы определить происхождение, в том числе, первоисточника, и проверить на чистоту тиражируемый газетой и её вэб-сайтом видеоматериал, либо не посчитали нужным сообщить о результатах такой проверки посетителям вэб-сайта и читателям «Ритма правды». Пользователи, напомним, именно от и через СМИ и журналиста получили текст, предполагаемый (по факту получения через самое тиражное в стране издание - и без предупреждающей маркировки) добросовестным воспроизведением установленных фактов и достоверных сведений.
Поступив так, как она поступила, т.е. «попросту» воспроизведя анонимный видеоматериал, редакция, по сути, переложила на себя ответственность за возможное введение своей (и не только своей, учитывая эффект гипертекста) аудитории в заблуждение: не суть важно - непреднамеренное или же просчитанное, рассчитанное на определенный результат теми, кто осуществил и распространил через российские медиа определенно не санкционированную (произведенную без решения суда) видео- и аудиозапись беседы правозащитника с японским дипломатом. Как результат - миллионы читателей «Ритма правды» и пользователей её сайта по факту оказались заложниками игры «разоблачи врага», в которую их втянули предложенными, предоставленными в распоряжение газетой изображением и текстом определенного характера.
Коллегия убеждена в том, что снять угрозу вовлечения – по доверию к газете – своей аудитории в заведомо чужую «игру» (снимая одновременно и риск переложения на себя чужой ответственности), «переформатировать» заведомо не журналистские «правила» этой «игры», редакция не просто могла, но была обязана: следуя профессиональным стандартам, принятым в журналистике. Выше говорилось о нормах журналистских кодексов, позволяющих ориентироваться в сложных ситуациях. Здесь же речь - исключительно и только об «азах» профессионализма в прессе: об исключении односторонности, предвзятости информирующего о фактах или событиях; об отделении факта от мнения или домысла; о предоставлении слова стороне, подвергаемой публичной критике, конкретному человеку, репутация которого подвергается сомнению, и т.д.
То, что сотрудник редакции, позвонивший Истцу, не задал ему ни одного содержательного вопроса (даже и после получения от собеседника информации об обращении в Генеральную прокуратуру по факту публикации видеоматериала), - лишнее свидетельство и без того явного: редакцией был осознанно выбран и использован подход, далёкий от защиты интересов читателя и предохранения его от возможного введения в заблуждение. Именно потому факт обращения в прокуратуру известного правозащитника, определенного в «герои публикации», не остановил самой публикации. Именно потому этот факт не внес в авторский текст даже и тени сомнения в подлинности видеоролика, не породил реплики, способной подстраховать читателя, предостеречь его от превращения в «слепую корову», в жертву предложенных ему в качестве достоверных сведений и предполагаемых установленными обстоятельств.
По мнению Коллегии, речь в данном случае идет не о промахе опытного журналиста, но об определенной редакционной политике: предполагающей в известных ситуациях сознательный отказ от попыток докопаться до истины, допускающей замену добросовестного исследования текстом, рассчитанным на заранее заданный, срежиссированный результат. Позволяющей, когда это представляется оправданным или выгодным, вместо публичного признания ошибки и принесения личных или редакционных извинений задетому публикацией продолжать или даже наращивать начатую против него кампанию.
9. Примером такой редакционной политики может быть признана и конкретная ситуация с последующей публикацией автора «Кукол дергают за нитки”» («Ритм правды», вэб-сайт 28.03.2019 г.).<…> Выдержка из публикации «Кукол дергают за нитки», цитируемая в жалобе: «На днях Истец прислал в редакцию письмо: требует сатисфакции за публикацию его переговоров с японским дипломатом. Говорит, что запись в одном месте смонтирована, и он говорил, что на кровь способна власть, а не его соратнички. И что встреча происходила в феврале нынешнего года, а не в октябре прошлого, как обозначено на ролике. Но вот факта предложений «острова - деньги» не опровергает».
Текст фрагмента жалобы, непосредственно примыкающий к цитате: «Эта последняя фраза полностью не соответствует действительности, поскольку в тексте полученной редакцией 23 марта 2019 г. претензии, получение которой подтверждено редакцией, дословно сказано: “Из опубликованной расшифровки стенограммы подслушанной беседы меня с японским дипломатом никак не следует установление зависимости между моей позицией о необходимости соблюдения Россией обязательств по Советско-японской декларации 1956 года, предусматривающей (статья 9) “передачу Японии островов Хабомаи и острова Сикотан” и рекомендацией Японскому правительству об оказании помощи российским неправительственным организациям. Таким образом, я именно опровергал то, что было названо редакцией “Ритма правды” предложение “острова – цента”.
Таким образом, редакция “Ритма правды” полностью проигнорировала факт того, что я опровергал утверждения о якобы сделанном мною предложении организовать общественную поддержку выполнения Декларации 1956 года в обмен на японскую финансовую помощь своей организации или любым другим или без этого».
Сопоставление данной части жалобы с текстом копии «Претензии…» показывает, однако, что п.3 «Претензии…», начинающийся утверждением: «содержит диффамацию, поскольку из опубликованной расшифровки стенограммы подслушанной беседы… никак не следует установление зависимости между моей позицией о необходимости соблюдения Россией обязательств по Советско-японской декларации 1956 года, предусматривающей… (далее – выдержка из декларации), не имеет приведенного в жалобе завершения: «…и рекомендацией японскому правительству об оказании помощи российским неправительственным организациям». <…> В любом случае, однако, понятно, что предложение, содержащее утверждение «никак не следует установление зависимости между моей позицией…», представляет собой форму несогласия со сказанным в конкретном материале: даже и в том случае, если несогласие это обнаруживается по факту, по языковой логике текстуально оборванным, незавершенным предложением.
Тот факт, что редакция, получившая 23 марта претензию по части конкретного, заведомо скандального текста известной правозащитной организации, не только не пытается срочно связаться с «”героем” публикации», чтобы задать ему вопрос по части незавершенного предложения, но демонстративно повторяет в публикации от 28 марта (с моральным «отягощением» ситуации, с ложной констатацией мнимого молчании Истца по базовому пункту «обвинения») диффамационный проброс (не вывод!), ставший заголовком первой публикации, заслуживает специальной оценки. Как представляется, именно появление второго материала – как бы совсем о другом, но с возвращением в этом другом к теме правозащитной деятельности как опасной для России, режиссируемой издалека и подрывающей устои нашего общества, - даёт основание утверждать: в рассматриваемом Коллегией случае речь идет о псевдоинформационной по характеру и пропагандистской по смыслу кампании: имеющей конкретную направленность и, надо полагать, четкие, хотя и не декларируемые инициаторами, не предъявляемые публике цели.<…> Настоящее решение принято консенсусом».
Данное решение, принятое уважаемыми и компетентными в области правового положения и этики журналистики экспертами, доказывают оба обстоятельства, имеющих самое существенное отношение к претензиям Истца к Ответчикам (ЗАО «Ритм правды» и автор материала, а именно, что Ответчики:
а) дважды умышленно исказили высказывания Истца и общественную позицию Истца с целью дискредитации, причём сделали это в рамках направленной кампании;
б) вопреки недвусмысленной норме закона, Ответчик 1 отказался публиковать ответ (возражения) Истца с целью донести до аудитории позицию Истца и реальный ход событий.
В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2010 г. N 16 г. Москва "О практике применения судами Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации"" прямо указывается: «24. Разрешая требования о признании незаконным отказа в помещении ответа (комментария, реплики) в средстве массовой информации, необходимо иметь в виду следующее <…> Если в средстве массовой информации допущено неполное или одностороннее предоставление информации, которое ведет к искажению восприятия реально произошедшего события, факта или последовательности событий, и такое опубликование нарушает права, свободы или охраняемые законом интересы гражданина или организации, то указанные лица имеют право на опубликование своего ответа в тех же средствах массовой информации в порядке, предусмотренном статьей 46 Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации".
Позиции Европейского Суда по правам человека и Комитета министров Совета Европы о свободе даже резкой критики и о необходимости проявления особой терпимости со стороны публичных фигур к резкой критике их в СМИ, не избавляют СМИ от предоставления возможности тем, чью гражданскую или мировоззренческую позицию они исказили или неточно преподнесли аудитории, адекватно разъяснить её на своих страницах и интернет-ресурсах, как этого и требует необходимый в демократическом обществе баланс между общественными интересами, гарантией независимости СМИ, гарантией частных лиц быть защищенными от клеветы и диффамации и, одновременно, стремлением людей получать полную и объективную информацию по общественно значимым вопросам.
В связи с вышеуказанным, на основании ст. 152 ГК РФ и ст.ст.43, 46 Закона РФ «О СМИ»
прошу суд:
1. Обязать Ответчика 1 (ЗАО «Ритм правды») опубликовать мой ответ в «Ритм правды» как в бумажной версии, так и на веб-сайте издания.